Лариса торопливо шла по улице родного городка. Её взгляд случайно Лариса торопливо шла по улице родного городка. Её взгляд случайно задержался на женщине, сидящей у края тротуара с протянутой рукой. Она подумала, что какая-то алкоголичка просит на очередную порцию спиртного, и хотела уж отвести глаза и пройти мимо. Но взгляд её скользнул по лицу, потерявшему очень давно свой естественный цвет, по стеклянным, пустым глазам. Сердце дрогнуло. Что-то знакомое промелькнуло в памяти. Неужели? Не может быть! – так говорила она себе. Но чем больше она сомневалась, тем явственнее всплывали в памяти знакомые черты. Чтобы рассеять сомнения, она спросила:
– Анна Павловна, это вы? Аня… Аня, это ты?!
Стеклянные глаза на миг ожили, потом потухли. Женщина от неожиданности вся сжалась и замерла.
– Что с тобой случилось? Как ты оказалась здесь, такая…? – сбиваясь и останавливаясь, говорила Лариса.
– Я давно умерла… – скорбно, выговаривая каждое слово, произнесла Анна, безразлично глядя в глаза собеседнице.
– Нет, нет! Это ошибка, случайность, – горячо говорила Лариса. Она взяла двумя руками руку несчастной женщины. Рука дрожала, чувствовалось напряжение.
– Мне уже никто не поможет, – Анна подняла глаза, в них были боль и одиночество.
Лариса смотрела в эти глаза, сердце сжималось от чужой боли и тоски. Она тихо сказала:
– Бог любит тебя и может помочь. Он знает, как ты страдаешь.
– Мне плохо. Очень…– и по лицу Анны потекли слёзы. Сначала она плакала безмолвно, потом стала стонать, а потом стон перешёл в истерический, надрывный плач.
Мимо шли люди и оглядывались, но чужая боль и чужое счастье было для них одинаково далёким и безразличным.
Лариса обняла Анну за плечи:
– Всё ещё можно поправить. Ты же сильная. Жизнь ещё не кончилась. Приходи обязательно. Вот тебе адрес, – и она вложила в руки Анне небольшой листок бумаги.
– Нет, нет! Для меня всё кончено! Я уже не существую! – с болью и отчаянием вскрикнула женщина и торопливо бросилась к ближайшему переулку.
– Я надеюсь, что ты придёшь. Я буду ждать тебя, – крикнула ей вслед Лариса и, потрясённая неожиданной встречей, пошла по тротуару.
Потрясение было действительно очень сильным. В памяти, словно как на плёнке, прокрученной назад, всплывала давняя жизнь, в которой эта плачущая потерянная женщина была совсем другой.
Они работали вместе, в одной конторе. Лариса и Анна никогда не были подругами. Лариса вспомнила, что Анна всегда старалась подчеркнуть своё превосходство. Да, действительно, она была прекрасным работником, выглядела счастливой. То ли счастье, то ли успех в работе сделали её надменной и холодной со многими. У неё был свой круг друзей и знакомых, а остальных она будто не замечала. Встречаясь в коридоре конторы, Анна не здоровалась с Ларисой, хотя работали в соседних отделах.
А ещё Лариса думала о том, что Анна подобна сломаной ветке, в которую перестал поступать живительный сок от корня. Она знала, кто может дать душе жизненную силу, и всем сердцем хотела помочь Анне обрести внутренний мир.
Анна бежала по улицам, будто уходила от погони. Она петляла по переулкам, то выскакивая на середину дороги, то прячась у самых домов. Ей хотелось уйти, уйти от себя самой.
Так оказалась за городом, где дорога убегала к дачным участкам. Внизу текла речка, и Анна, не останавливаясь, спустилась к самой воде, стала черпать в ладони прохладную влагу, и плескать себе в лицо, не переставая при этом плакать. Впервые за несколько лет Анна плакала. То ей становилось невыносимо жаль себя, жаль годы, ушедшие в вечность. А то вдруг начинала злиться на Ларису, нежданно появившуюся на её пути.
Там, внутри, что–то произошло. Она ещё не понимала что, но её всё больше и больше охватывала тоска. Все годы в ней жила только ненависть. За ней она не видела себя, не видела сына, не видела жизни. Она не заметила, как утонула в своей же ненависти.
Анна села на бугорок, поросший травой, сняла промокшие тапочки. Трава ласкала ноги. Журчала вода, перекатываясь на неровностях дна. Было тихо. Но в этой тишине дышала жизнь. Невольно прислушалась. На своём удивительном языке говорила река, плескалась рыба, откуда–то доносилось щебетание птиц, жужжали и звенели насекомые. Ей вдруг показалось, что она только что проснулась. Вся её настоящая жизнь – это дурной сон.
Но сознание говорило о другом. Тем больнее было смотреть на тихую гармонию природы. Анна вспоминала всю прожитую жизнь.
Когда–то она была очень счастлива. У неё была любимая работа. Замуж вышла поздно, но очень удачно, как она считала. Муж и она имели высшее образование. Работали на одном предприятии. Когда родился сын, она радовалась. Все её мечты исполнились: хорошая работа, внимательный муж, сын и достаток. Она гордилась своим счастьем. Вот и Лариса тогда для неё как бы не существовала – просто серенькая мышка и только…
Да, многих она не замечала. А зачем они ей? Была уверена, что не любили её в отделе. Завидовали, так она тогда решила. Когда её красавец–муж стал встречаться с одной из сотрудниц, она узнала это последняя. Все в отделе многозначительно переглядывались, когда Анна входила. Но все молчали. Потом Анне казалось, что все были рады её горю. Она не хотела видеть сочувствие в глазах коллег и продолжала принимать его за ненависть. Сама стала ненавидеть всех. Но старалась вести себя так, будто ничего не происходит. Ей казалось, что все поддерживают мужа и его новую избранницу, что все хотят ей только зла. Помнила она, как не хотелось идти домой после работы, где находился муж, где всё дышало обманом. Куда угодно, только не домой.
Так она попала однажды в квартиру этажом ниже, где жили муж и жена, любившие шумные компании, где все проблемы решались с помощью стакана. Там она впервые вслух сказала о своём горе и впервые услышала слова утешения:
– Не горюй, Анюта. Выпей вот. А мы тебе другого найдём. Подумаешь, принц какой. Такую женщину променял, – говорили наперебой подвыпившие соседи.
На какое-то время Анна успокаивалась, утешаясь мыслями о том, что муж ещё пожалеет, она ему так просто не простит измены. Чаще и чаще она стала засиживаться с весёлой компанией.
Среди друзей были всё больше «нужные» люди и её поведение могло испортить им репутацию. Они незаметно перешли в разряд «бывших».
Так, постепенно, Анна осталась одна со своей бедой. Её мысли были заняты ненавистью и местью своему мужу и его избраннице.
За всем этим она не заметила, как ещё большая беда вползала в дом. Теперь она часто начинала день с символических ста граммов, а после работы «расслаблялась» с помощью всё большей и большей порции спиртного. В такие минуты она чувствовала себя решительной и грозной. Ей казалось, что вот-вот она рассчитается с обидчиком. А он, растоптанный и униженный, попросит прощения.
Но хмель проходил, и на сердце обнажалась рана, а с нею снова приходили боль, обида и ненависть. Но ещё была беспомощность, которую Анна не хотела замечать. Ей казалось, что скоро всё изменится.
И всё изменялось.
Сначала она потеряла сына. Муж, заметивший частые попойки Анны, забрав однажды сына из детского садика, предусмотрительно отправил его к своим родным в другой город. Оставшись одна, Анна сначала обрадовалась и подумывала о том, как бы больше досадить мужу. Они продолжали жить в одной квартире, развод не оформляли, но семьи практически не существовало. На все колкости и упрёки муж больше молчал и надолго уходил из дома. Иногда приходил под утро, иногда не ночевал вообще. Вещи свои из квартиры не уносил.
Анна не знала, как вернуть счастье и от беспомощности спивалась. Когда её уволили с работы, она даже будто обрадовалась. Не надо будет притворяться. И теперь Анна почти всё время пропадала у соседей, заливая свою боль водкой. Постепенно многие её вещи «за ненадобностью» оказались проданными. Тут муж подал на развод. Сына оставили ему.
Как она оказалась за дверью квартиры, она не помнит. Просто однажды пришла, а замок уже другой. С этой минуты вся её жизнь и закончилась.
То, что происходило потом, жизнью назвать нельзя. Закружила адская карусель. Что было? Не помнила. Не хотела и не помнила, потому что оставалось что–то человеческое где–то внутри. А остановиться не могла.
Боль притупилась, а стыд утонул в водке. Жгла обида. Утешала
ненависть. От ненависти не плачут. Анна не плакала. Только однажды, когда объявили, что сын останется с отцом. А когда другой родился от сожителя, она даже посмотреть не захотела, оставила в роддоме и ушла.
Словно и вправду всё умерло в ней. Сломилось и умерло. Так и жила. Только тело, а душа давно мёртвая. До сегодняшней встречи.
Почему вдруг стало так стыдно и горько? Слёзы уже не текли. Но, странно, ей стало легче, будто со спины сняла ношу. Какую?
Лариса, кажется, её пригласила к себе. Анна понимала, если пойдёт, что–то изменится в её жизни. А хочет она изменений? Когда-то хотела. А теперь?
Она оглянулась вокруг. Было удивительно красиво. Так давно она перестала замечать всё, что окружало её. А теперь с удивлением смотрела на закат. День угасал. Как долго она сидела у реки! Но уходить не хотелось.
Тишина и покой, царившие в природе, будто вливались живительной струёй в её измученное сердце, оживляя душу. Где-то в самой глубине её души умирала ненависть и робко зарождалась надежда, а с ней просыпалась жажда жизни.
Источник
